Муж рассказывает про День Победы на зоне. Записала на телефон, и
вот просто выкладываю рассказ от первого лица.
«Праздничный концерт у нас на зоне прошел 4 мая. Ребята готовили его
месяца три, не меньше. Конферансье был Дима (мой хороший знакомый,
душевный человек, дневальный в комнатах длительных свиданий; Дима
считается рецидивистом — получил срок, так что его первый условный
теперь тоже безусловный. — О. Р.). Он сказал
большое и очень трогательное вступительное слово, а потом прочитал главу
из «Василия Теркина». Очень здорово у него получилось:
Не зарвемся, так прорвемся,
Будем живы — не помрем.
Срок
придет, назад вернемся,
Что отдали — все вернем.
Затем на сцену вышел наш местный ВИА: пять человек, у всех
инструменты, и ударная установка есть, и электрогитары, и даже
синтезатор. Они выступали около часа, и это получился почти настоящий
рок-концерт. Пели военные песни — «По полю танки грохотали», но в
основном это был репертуар Виктора Цоя. «Звезда по имени Солнце»,
например. Перемен? Нет, «Мы ждем перемен» не пели. Собственное
творчество? Нет, своих собственных песен не пели — насколько я знаю, у
нас на зоне поэтов нет. Гости? Нет, никаких гостей на нашем концерте не
было.
Теперь часто вспоминаем наш ВИА. Надо же, про ребят из этого ансамбля
я раньше и подумать не мог — и не только я, тут многие подозрительно
относятся к самодеятельности, — что вот есть такой не очень заметный
человек, и вдруг выясняется, что у него, оказывается, и прекрасный голос
есть, и музыкальный слух, а другой очень неплохой аранжировщик…
А 9 Мая все с раннего утра начали поздравлять друг друга с
праздником. И уже в 8.30 почти все сидели в телевизионной комнате и
смотрели «А зори здесь тихие», человек 50, не меньше, смотрели, затаив
дыхание. Причем многие смотрели этот фильм впервые в жизни. А потом
почти в полном составе смотрели парад.
И вот что любопытно: публика сидит у нас самая разная, с разными
взглядами, у некоторых в татуировках присутствует свастика. Не скажу за
всех — а один такой, со свастикой, сидел вместе с нами, смотрел и парад,
и фильмы, очень сопереживал. Не знаю, зачем у него свастика.
У нас много людей сидит из республик бывшего СССР, они ждали и
волновались, когда показывали солдат, ветеранов или хоть президентов их
стран. Говорили: «Смотрите, смотрите, вот наших показывают!» — с
гордостью говорили. На ребят московский военный парад произвел очень
сильное впечатление — конечно, им надоело каждый день клипы с полуголыми
бабами смотреть, а парад — это из другой жизни. Кто громко разговаривал
или отвлекался во время парада — тех выгоняли.
Нет, никто не заставлял смотреть парад, и никакой разнарядки на
просмотр военных фильмов не было. Весь день сами смотрели военное кино,
переживали страшно, но смотрели только старые фильмы. В принципе почти
любой новый фильм по сравнению с «А зори здесь тихие» — чудовищный
фальшак.
Какие-то специальные угощения? Нет, не было. Но вот ужин 9 Мая был
действительно праздничным: давали рис с мясом. Мясо? Нет, обычное
колониальное мясо — «мсяо», как сказал сатирик, — да уж не отбивные, а
вот рис здесь действительно большая редкость.
Вообще к любым практически праздникам ребята стараются что-то сделать
для всех. Например, на Пасху на кухне красили яйца — все красили, вне
зависимости от вероисповедания и веры вообще. Чем красили? Луковой
шелухой, чем же еще.
Вот насчет амнистии к Дню Победы. Не знаешь, скольких выпустили? (Газеты
приходят на зону примерно с недельной задержкой, а из-за праздников и
того больше, недели две. — О. Р.) Сколько? 27
человек по всей стране? Зря они так. Амнистия касалась ветеранов и
тружеников тыла, а по этой категории самая нижняя возрастная планка —
лет 85. И освобождали только по нетяжким преступлениям, где нет убийств,
членовредительства и еще «преступлений против половой
неприкосновенности несовершеннолетних». Ты себе можешь представить
дедушку-ветерана, совершающего преступление против половой
неприкосновенности? А бабушку? Да за что же их сажали, в такие-то годы?
За украденную курицу пресловутую? Были бы пенсии пристойные, никто бы
куриц не крал. Вот у нас на зоне есть пожилые и очень пожилые люди — так
они не хотят уходить. Потому что это очень одинокие старики, без семьи,
без кола и без двора. И не очень-то они стремятся на волю, что понятно:
здесь у них трехразовое питание, о котором не надо думать, где его
раздобыть, здесь какая-никакая, но медицина, и умереть здесь на публике
сложно, не то что в тюрьме. И дров на зиму запасать не надо, и за
коммунальные услуги не платить. А вот выпустят по доброте душевной
такого дедушку, и куда ему идти? А если он издалека, из другой страны? У
нас есть один такой дедушка, правда, не ветеран, помоложе — в общем,
бомж, из Белоруссии. Так ему на зоне хорошо, а выпусти его — чего
доброго и помрет тут же под забором».
В выходные поеду на зону, нам свидание разрешили. Надо ехать, пока
разрешают: в системе ФСИН разрешения на свидания — штука
непредсказуемая. Как раз к следующей среде поспею — отчитаюсь.
